Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Да, — проговорил Штаренберг, — значит, и для них воинская слава важнее всего на свете?

Я изумился:

— А как же? Это разве что умным она не нужна, но кто с ними считается?

Чандлер повернулся к своим воинам, что-то проревел, но понял разве что один Растер, а тролли вперили взгляды в Растера и трижды ударили в землю дубинами.

— Ага, — сказал я, — это они подтверждают, что признают сэра Растера не только вождем похода, но и… гм…

— Кем-кем? — спросил Штаренберг. — А то не расслышал.

— Я и не говорил, — огрызнулся я. — О некоторых вещах нужно просто догадываться, так они проскальзывают незаметнее. А если назвать вслух, то надо как бы принять меры, пресечь, воспрепятствовать…

— А-а-а, — сказал Штаренберг понимающе, — они его признали троллем?

— Ш-ш-ш, — прошипел я. — Тролль Растер, насилующий гарпий… это уже перебор.

Он вскинул брови:

— Почему?

— Перебор, — объяснил я. — Если у вас нет чувства прекрасного, то обзаведитесь бритвой Оккама и отрезайте себе все лишнее, чтобы танцевать не мешало. Либо тролль, либо насилователь гарпий. А то и другое, это уже нарушает целостность образа, а мы ж эстеты, мать вашу!

Он подумал, пожал плечами.

— Вам виднее. Я понимаю, когда вижу. А вы можете заранее, это здорово!

— Да, — согласился я, — это талант, можно сказать. Чувство меры. Правда, во всем остальном у меня его нет, но как эстета… меня и сравнить не с кем. Так что теперь у вас усиленное контингентом троллей войско, дорогой друг!.. Двигайтесь вон в том направлении… чтоб не заморачиваться со всякими там картами — какие их умники придумали? — я вам, как умный человек такому же умному, просто пальцем показываю.

Он посмотрел на мой палец, потом на то место над горизонтом, куда я его упер и поскреб там ногтем, царапая небосвод.

— Ага, — сказал он с удовольствием, — до чего же вы все понятно объясняете, сэр Ричард! А то все умничают, умничают… А что толку? Ни богаче не становятся, ни счастливее.

— А там ждите приказа, — велел я. — Я матерый гуманист, все обожаю решать мирным путем в нашу пользу, но демократию приходится поддерживать, а то и насаждать, грубой моральной силой с помощью высокоцивилизованного оружия в виде дубин и мечей.

Он сказал бодро:

— Насадим! Так насадим, что не сорвется!..

— Надо еще, — сказал я строго, — не просто насадить, а чтобы те не особенно брыкались, но еще и удовольствие начали получать!

— Получат, — заверил он. — Если умело связать…

— Это мы сделаем, — пообещал я. — Умело свяжем кабальными договорами, концессиями, участием в союзах, совместных проектах, всякого рода сомнительных начинаниях… В общем, это уже мое дело. Вы делайте свое, я свое. С богом, сэр Штаренберг!.. Попрощайтесь за меня с сэром Растером, не хочу его отрывать от дружеской беседы с великим шаманом.

Он кивнул.

— Да, сложно найти родственную душу, я их обоих понимаю.

Я красиво вскинул руку в эффектном прощании, как же я себе нравлюсь в таком жесте, особенно когда и последнее слово за мной, вообще обалденно, что еще нужно для счастья, если стараться не думать, что везет в мелочах, но не в любви.

Бобик пошел вперед крупными прыжками.

Глава 3

Мимо замелькали кусты, осыпанные мелкими розовыми цветами так густо, что кажутся окутанными туманом, весна в разгаре, пчелы проносятся с ревом, как шмели, гудят надсадно и сипло, каждая тащит в дом ведро с пыльцой и медом.

Солнце по-весеннему горячее, жжет голову и плечи, но воздух еще холодный, а при такой скорости вонзает в тело мелкие острые сосульки. В низинах кое-где клубится настоящий туман, будто утром, но там земля прогревается намного дольше.

Наконец впереди показался наш лагерь, я торопливо замедлил Зайчика, здесь ничего не изменилось, только костров стало чуть больше.

На меня уставились с изумлением, а испуганный Палант выбежал навстречу и спросил испуганно:

— Что-то стряслось, ваше высочество?

Я удивился:

— Чего так решили?

Он пробормотал в обеспокоенности:

— Но вы вернулись… с полдороги.

— А-а-а, — протянул я, — вот вы о чем. Это я показываю, как нужно работать. Я догнал сэра Растера, переговорил, решил все проблемы… даже те, которые решать и не следовало, теперь его отряд удвоился, если не больше, за счет зеленых.

— Ваше высочество?

— Троллей, — повторил я раздельно. — Зеленых таких… впервые слышите? Между прочим, великолепные бойцы. Здоровенные, выносливые, неприхотливые. Ничего, потом сами увидите.

Он отшатнулся в испуге.

— Тролли? В нашем войске?

— У нас будет интернациональная бригада, — сказал я строго. — А так как у нас разные народы и даже расы, могу претендовать на титул генералиссимуса. Ну, ладно, звание… Хотя это потом, подумаем. Вы на сэра Растера равняйтесь в данном случае!

Палант вздрогнул.

— В каком… смысле?

Я сказал с укоризной:

— Что за молодежь пошла и куда? О чем думает? Что из нее, смысле, из вас, сэр Палант, вырастет?.. О Родине нужно, как вон сэр Растер, что с троллями общается и все об Отечестве родимом думает и думает! И снова думает. А вовсе не о гарпиях.

Он сказал виновато:

— Да я что, я ничего…

— А надо, — сказал я сурово. — Как бы и вообще! Мы ведь хто? Правильно, соль и цвет всего прогрессивного человечества! Потому мы должны, несмотря ни на что!.. В общем, ждите опаздывающих. Поезд поездом, но сюда топает пешком и армия в пятьдесят тысяч человек под руководством графа Клемента Фицджеральда…